ты на полу. сильная и непреклонная, непробиваемая, железная.
ты на полу и чуть не воешь. и пальцы в кровь, и горло, полное соли.
помнишь ты слишком многое. знаешь еще больше. по ночам не спишь, кофе в себя заливаешь. но никогда никого не зовешь и не ждешь, ни по кому не скучаешь. только закрываешь глаза и устало трешь переносицу, раздраженно шикаешь демонам за плечом, а потом гладишь их тонкой рукой по проволочной шерсти, против роста шипов и иголок.
ты на полу, железная леди. и пьеса обрывается на середине действия, и крест свой нести ты уже не можешь. вон он валяется пыльный в углу.
злости и сострадания в тебе умещается больше, чем можно себе представить.
нервно смеешься, бежишь куда-то, руки дрожат, губы всегда поджаты.
но какая же, к черту, разница, если ты лежишь на полу и по-волчьи мешает завыть лишь отсутствие голоса?
ты разучилась верить даже раньше, чем плакать. ты, вообще, слишком многое разучилась.
ты железная. и об тебя режешься. об тебя обжигаешься. к тебе примерзаешь обнаженной кожей.
а внутри у тебя то ли высохшая трава, то ли океанский прибой.
и разве тебе нужно спасение?
пальцы в волосы, два глубоких вдоха и дальше можно идти. не опускать головы, смотреть в глаза, руки держать в кулаках, говорить громко и быстро.
но ты лежишь на полу, зубы стискиваешь так, что они болят и скрипят, едва не крошатся. и ты не знаешь, как это остановить. и ты не знаешь, что сделать, чтобы закричать, заплакать, вымолить хоть капельку слабости, чтобы не сражаться за себя, за других, за правду. да чтобы просто отложить свой меч и хоть на денек прекратить быть собой.
ну так что?
давай, вставай, железная леди. крик свой глотай, отряхни помятое платье. прими руку к тебе протянутую. ну хоть раз. и научись если не улыбаться честно, то хотя бы скалиться.
ты на полу и чуть не воешь. и пальцы в кровь, и горло, полное соли.
помнишь ты слишком многое. знаешь еще больше. по ночам не спишь, кофе в себя заливаешь. но никогда никого не зовешь и не ждешь, ни по кому не скучаешь. только закрываешь глаза и устало трешь переносицу, раздраженно шикаешь демонам за плечом, а потом гладишь их тонкой рукой по проволочной шерсти, против роста шипов и иголок.
ты на полу, железная леди. и пьеса обрывается на середине действия, и крест свой нести ты уже не можешь. вон он валяется пыльный в углу.
злости и сострадания в тебе умещается больше, чем можно себе представить.
нервно смеешься, бежишь куда-то, руки дрожат, губы всегда поджаты.
но какая же, к черту, разница, если ты лежишь на полу и по-волчьи мешает завыть лишь отсутствие голоса?
ты разучилась верить даже раньше, чем плакать. ты, вообще, слишком многое разучилась.
ты железная. и об тебя режешься. об тебя обжигаешься. к тебе примерзаешь обнаженной кожей.
а внутри у тебя то ли высохшая трава, то ли океанский прибой.
и разве тебе нужно спасение?
пальцы в волосы, два глубоких вдоха и дальше можно идти. не опускать головы, смотреть в глаза, руки держать в кулаках, говорить громко и быстро.
но ты лежишь на полу, зубы стискиваешь так, что они болят и скрипят, едва не крошатся. и ты не знаешь, как это остановить. и ты не знаешь, что сделать, чтобы закричать, заплакать, вымолить хоть капельку слабости, чтобы не сражаться за себя, за других, за правду. да чтобы просто отложить свой меч и хоть на денек прекратить быть собой.
ну так что?
давай, вставай, железная леди. крик свой глотай, отряхни помятое платье. прими руку к тебе протянутую. ну хоть раз. и научись если не улыбаться честно, то хотя бы скалиться.